В древних традициях и представлениях мост через реку всегда таил в себе множество чрезвычайно живописных смыслов: сообщение между Небом и Землей; объединение человека и божества; узкая дорога в Рай, с которой грешники, не сумев пройти, падают в Ад; под мостом кишмя кишит всякая нечисть. И даже есть недуг – гефирофобия – боязнь переходить по мосту.

Мосты

А у нас этих мостов было аж 3! Между Каменцем и его предместьем Замосты река Лесная образовала сложное русло из трёх рукавов. Тогдашняя инженерная и техническая мысль позволила построить 3 деревянных моста через каждый рукав и пропустить по ним сухопутный королевский «шлях» из Вильно в Краков.

Первый мост (со стороны Каменца) был за домом Дорошевичей. Сейчас здесь озеро, в народе называемое по-всякому: «Дорошевичева яма» (уничижительно «Дурашмеково»), «Чучмеково», а теперь просто «Чучмечка» (среди рыбаков ходит байка, что во времена Екатерины II по этому мосту ехал какой-то «нерусь»-чучмек, упал и утонул)

На его берегу можно увидеть много валунов, которыми заваливали рукав реки. Реальный факт от местных жителей: зимой через реку ехала свадьба, но кто-то предложил ехать не по мосту, а по замёрзшей реке, и вся свадебная процессия угодила в полынью — много людей утонуло. Это событие обросло байкой: молодые ехали после венчания, а телегой с ними управлял чёрт, который и завёл всю свадьбу в тоню.

До войны зимой здесь праздновали «Водохрышча» (Крещение Господне) – проводили чин великого освящения воды. Это было место, символизирующее «Иордан», где из льда строили храм, украшали его хвойными ветками. А вот крещенского окунания в проруби не практиковали.

Второй мост – самый длинный. Видимо, это рядом с ним ранней весной взрывали лёд, чтобы во время ледохода он не посмел уплыть в Буг. Кстати, ушлые мальчуганы умудрялись в это время ходить по реке не только на лодках, но и на больших льдинах! Следы деревянного моста видны в реке до сих – пеньки от свай. Поди за это время в морёный дуб превратились.

Третий мост – место кипучей жизни замостовской молодёжи. Знакомства, встречи, свидания, «воркования», танцы под живую музыку – полный улёт! Драйвовали аж мост трещал! А с начала XVI века рядом с этим мостом существовал филиал брестской таможни (“мыто”) – “прикоморок”. При проходе по реке и проезде по мостам за перевозку товаров взималась пошлина. Прикоморком владело государство, но его управлением занималось частное лицо (чаще всего еврей), которому оный сдавался в аренду на определённый срок. Озерцо, которое образовалось по левой стороне, в узких рыбацких кругах называется «Чёртовым».

Любопытный документик однажды попался – вызов на работы для строительства моста Замосты-Каменец-Литовский в январе 1944 года. Что с ним произошло в это время?

Ну а в июле 1944 года при подготовке к наступлению Красной армии, оккупанты, заняв оборону за рекой, по всем правилам ведения войны все три моста сожгли. Некоторое время замостовцы ходили в Каменец через реку вброд вниз по течению, а рискованные прыгали по пенькам старых мостов – не всегда успешно…

После войны все три моста были заново отстроены. В 1963 году два крайних моста демонтировали, рукава реки засыпали и построили один большой бетонный мост.

В наше время мы стали свидетелями его капитального ремонта: рядом в реке проложили временный мост для пешеходов (особо желающих водителей это ограничение не сдерживало в катаниях по нему), с нуля поменяли покрытие, сделали металлические перила и высокие бетонные бордюры. Эксплуатационные службы определили ему срок службы в 20 лет – скоро очередной ремонт?

А что под мостом? Кикимор не нашёл, но многие вспоминают, как ловили под ним раков, лещей, вьюнов, усачей, как ныряли с моста, а также окунались зимой в проруби (там вода никогда не замерзает).

Вылазим из-под моста и присядем около гидрологического пункта (раньше в этих местах целая метеостанция была) – авось кто придёт «колдовать»: замерять уровень воды и её температуру. А рядом, как и положено православному местечку, в 1992 году установили деревянный поклонный крест, который был повален ураганом в 2013 году.

Вскоре поставили железный и как-то повеяло холодком: вроде на века, а с другой стороны безыскусная труба. Дерево – оно тёплое, родное…

А теперь – Замосты!

Происхождение названия «Замосты» – очевидно и не вызывает вопросов. На карте 1800 года встречается название «Замостяне». А вот Г.С.Мусевич упоминает ещё и название «Замлыны». Вероятно, на этих рукавах ко всем прочим ветрякам находились ещё и водяные мельницы, но документального подтверждения этого названия не нашёл. А евреи называли это место «Заставье». Происхождение, вероятно, от польского слова «staw» – пруд, сажалка. Это место чрезвычайно удобно для того чтобы организовать промышленный лов рыбы: перегородить или заставить речной поток сетями и всех впускать – никого не выпускать. Можно предположить, что один рукав был судоходным, а два других – естественными хранилищами живой рыбы в проточной воде. При грамотном подходе (а тогда умели!) эта акватория могла кишеть рыбой круглый год.

Воспоминания

«Деревня вела бедную, тихую жизнь. Мы жили тем, что дал нам Бог: один-торговлей, другой-полевыми работами, третий-поездкой в город за мукой, тканями, лесом или чем-то подобным. Несколько десятков семей зарабатывали на жизнь тем, что работали на пивоварне Ашера Гутермана, известной по всему региону своим пивом. Кроме того, почти у каждого домовладельца был свой сад с животным – может быть, теленком, которого он выращивал на собственном клочке земли. Некоторые арендовали сады и поля у местных землевладельцев: овощи и продукты из этих и их собственных крошечных огородов можно было продавать в соседних городах и селах: в оживленном Кобринском, Орле, Беловеже, Высоком-Литовске и др.

Жизнь в этой деревне текла тихо и мирно, так же тихо и гладко, как протекала наша река Лесная, протекавшая между высокими зелеными холмами. Каждый мирно ухаживал за своим садом «в поте лица своего», каждый ел с трудом заработанный кусок хлеба со своими немногочисленными овощами, которые всем в полной мере дала Добрая Мать-Земля.

Но внезапно, как река, разливавшаяся раз в год, обрушивалась на берега, затопляя окрестные поля и сметая деревянные мосты, так и (время от времени) и в деревне происходили беспорядки. Маленькая война, борьба между христианским кварталом и еврейским кварталом, которая разрушала обычный идиллический мир деревни. Это не было, не дай Бог, из-за старой, вечной вражды между «лагерем Израиля» и «лагерем филистимлян»… Это было просто следствием старой ссоры из-за куска пастбищной земли.

Деревня Заставье была когда-то, по рассказам стариков, еврейской деревней. Вся окружающая местность с её полями, садами и холмами принадлежала еврейским домовладельцам, которые с самого начала были землевладельцами. Но мало-помалу по ряду причин еврейская земля перешла в руки христиан. Если еврейскому крестьянину нужно было устроить брак для своей дочери, его могли заставить продать нееврею свой участок земли или свой сад, и на эти деньги он мог устроить настоящую свадьбу по всем правилам.

Если его сын не хотел идти служить русскому царю и должен был бежать в Америку, он снова отрезал бы кусок земли и продал бы его соседу-нееврею. Если его подросшие дети уедут искать счастья куда-нибудь далеко, а у пожилых родителей просто не хватит сил выйти и толкнуть плуг, то последний клочок земли будет продан местному собственнику, и с деньгами они будут наслаждаться оставшимися «золотыми годами». С течением времени еврейская земля в значительной степени попала в руки христиан.

В Заставье также было большое общинное пастбище, которое, по старинным преданиям, когда-то принадлежало богатому еврейскому землевладельцу, пожертвовавшему его деревне. В течение многих лет еврейские животные паслись вместе со свиньями неевреев. Не то чтобы у них не было собственных пастбищ, на которых паслись их драгоценные коровы…но, похоже, они считали наше жалкое «Жидово пастбище», как они его называли, вполне подходящим для их свиней. Нам было больно смотреть, как свиньи своими большими мордами превращают наше еврейское пастбище в свинарник, но выбора не было.

Но чем больше нееврейский квартал рос за счет еврейского квартала, тем более дерзкими они становились. Они стали искать любой предлог или возможность вырвать у евреев последний клочок пастбищной земли, чтобы ни одному еврейскому животному не было места. Иногда они вооружались палками, мотыгами и вилами и начинали небольшую войну… Но евреи Заставья выходили навстречу нееврейскому «врагу». Кровь будет течь с обеих сторон. Для евреев было святым отстаивание своей еврейской чести, а также спасения и защиты еврейских животных от «нееврейских рук».

Каменец также был известен во всем регионе своей старой башней, которая своими размерами и высотой напоминала Вавилонскую башню. По старинным преданиям, его построил давным-давно литовский князь. И чтобы она была крепка, как скала, и стояла «во веки веков», остроконечная башня, казалось, доходила до самого неба. Стаи черных ворон укрывались на её стенах и выступах, придавая жуткую атмосферу. Своими бесконечными криками в темных ночах они наводили ужас на окружающих соседей, как будто на самом деле они были вовсе не воронами, а заблудшими, грешными душами, принявшими облик этих черных, уродливых существ.

Напротив, наша тихая деревушка Заставье, лежавшая по другую сторону моста, не имела ничего, что могло бы заставить кого-нибудь обратить на нее внимание. Она покоилась в долине, окруженная со всех сторон, словно отрезанная от мира. Несколько десятков ветхих, заброшенных домов с соломенными крышами были едва видны. Всего там проживало около пятисот душ. Тут была старая обветшалая общественная баня, которая едва держалась. Развитие социальных услуг всецело зависело от благотворительности и щедрости соседнего Каменца, который, как кудахчущая курица в окружении цыплят, расправил крылья над соседними поселениями поменьше.

Между городом Каменец и деревней Заставье не было особой братской любви. Потому что евреи «большого города» с другой стороны реки, которые были по большей части купцами, лавочниками и торговцами, смотрели на маленьких «заставиров» свысока, как будто мы были настоящими мужланами, «людьми земли», которые провели все лето в «глухомани» между нашими садами и арендованными полями, ели черный ржаной хлеб с кислыми зелеными огурцами. И поэтому они дали нам название «заставские солёные огурцы».

С другой стороны, «заставиры» обычно смотрели на евреев большого города «с другой обратной стороны моста» как на бездельников, крючкотворцев, обжор и пьяниц, «лавочники с душами лавочников», которые думали о своем покупателе как о животном, с которого нужно снять шкуру. И за то, что они называли нас такими насмешливыми именами, как «заставские солёные огурцы», мы отплатили им еще более резким, более презрительным названием: «каменецкие башни», которое ударило их прямо в «седьмое ребро». Это означало, что, хотя у этих городских оборванцев могли быть полные, переполненные денежные мешки, но, когда дело доходило до мозгов, здравого смысла у них было примерно столько же, сколько у их могучей башни, которая всегда держала нос обращенным к небу.

Однако в самой Заставии обычно преобладало чувство товарищества. Действительно, иногда случались небольшие беспорядки и разногласия из-за куска земли, на который посягнул сосед, или его животное пробралось в сад другого и сделало беспорядок: растоптало «виноградные» лозы молодых огурцов, сжевало листья со свеклы и редиса. Провинившееся животное получит розгами и его рёв будет слышен до самого нееврейского квартала.

Но не пройдет много времени, как воцарится мир, как это бывает с соседями, которые должны присматривать друг за другом.

В те мирные дни, когда один сосед встречал другого, первый здоровался с другим сердечным «добрым утром», а ему отвечали веселым «добрым годом». Если кому-то нужно было погрузить или разгрузить тяжелую повозку, сосед вскоре появлялся, чтобы помочь, протянуть руку, — потому что с двумя действительно легче. Если случится несчастье, мы отложили бы нашу работу в сторону и пришли бы разделить горе вместе. Но если праздник или свадьба в деревне – тогда все, от мала до велика, наряжались в свои лучшие наряды и приходили праздновать, как истинные «почетные гости», потому что вся деревня Заставье считала себя одной, большой семьей.» Отрывок из книги «На чужой земле. Рассказы о странствующем еврее» (автобиография Фалька Зольфа).

Продолжим ходить по закоулкам

Или можете просто присесть на бережку реки под тенистой вековой вербой – поболтаем. Жители Замост, как и весь Каменец, пользовались Магдебургским правом. На картах второй половины XIX века этот микрорайон уже выделяют отдельным названием – “Предместье Замосты”. И ещё недавно многие из коренных себя называли никак не меньше, чем мещане.

Не знаю в каком году Замосты стали частью Каменца, но до того момента там было всё своё: образование, промышленность, бытовые услуги, культура.

На части улицы Подречной, что вдоль старого рукава реки, стояло здание засолки. В нём солились овощи и укладывались в деревянные бочки, которые для хранения кидали в реку. Во время разлива народ плавал на лодках и баграми вылавливал разбросанные волнами бочки. За каждую можно было заработать целый рубль.

На улице Пограничной был сушильный цех. По воспоминаниям жителей продукцию этих пищевых производств отправляли на север СССР. Но не забываем, что в окрестных лесах пряталось очень много воинских частей, которые тоже надо было кормить.

Чуть дальше в начале улицы Пекарского была «соломка» – здание сувенирной фабрики, филиал предприятия «Брестская фабрика сувениров». Работники мастерской делали матрёшки (бракованные болванки зимой горели в печах окрестных домов), плели красивые поделия из соломы: декоративные корзинки, салфетки и прочее. В 2004 году здание опустело и долго стояло бесхозным, пока «ушлые ручки» не разнесли его на запчасти.

Слева по Пограничной, совсем рядом с магазином на перекрёстке, стоял пивной бар «Ветерок» (сплошь из стекла и малой площади). Но в народе он прославился под названием «Бабьи слёзы». Почему? При отсутствии культуры питья, продажа трудовому народу крепких алкогольных напитков на разлив – это беда в семье. Понятное дело, какая радость женщине ходить по барам и выволакивать оттуда пьяного муженька? На дворе свинья «отелилась», бураки «заколосились», а в хате остолоп с синим носом…

Кстати, за огородничество. Фишкой всех Замост были огурцы и лук, по-нашему «цыбуля». Все грядочки были ровные, как под шнурок, формование которых было не меньшим искусством, чем лепка высокохудожественных скульптур. Для этой цели использовался специальный инструмент – «рыдэль» — маленькая лопата. Аромат лука стоял по всем Замостам, вышибая слезу у неподготовленного прохожего. Выращенный урожай возили на продажу в Брест, а завистливые языки прозвали таких хозяев «цыбульниками». Хоть горшком назови, только в печь не ставь, ибо звук звонкой монеты всегда вознаграждал труд на земле.

Базовое образование детвора получала в школе, которая находилась на углу улиц Пограничной и П.Дмитрук. А досуг проводился в сельском доме культуры так, что аж стены трещали. Посему это здание в наше время и снесли.

А что сейчас? Ничего нет. Вообще! Только тишина, природа и старинные домики.

Привычные для нас аисты-«боцяны» у просвещённых людей из больших городов вызывают восторг, бурю эмоций и желание сделать побольше памятных фотографий, а ещё лучше «селфи» в обнимку с красноклювым. Порой и самому приходится подолгу с открытым ртом рассматривать огромные в несколько центнеров аистиные гнёзда, внутри которых устраивают себе коммунальные квартиры наглые воробьи.

Для многих местных приход весны – это прилёт аиста, которого ждут и радуются, когда он пролетит над домом. При этом перекрестят его и шёпотом поприветствуют. Хорошая примета – увидеть весной первого аиста в полёте, а не сидячим: быть добру! А затем делать ставки на то, сколько вылупится птенцов. Наблюдать, когда они поднимут свои головы с чёрными вороньими клювами и начнут становиться на ноги. Сочувствовать родителям, которые спят на «ко́минах» или ветвях сухих деревьев, потому что в гнезде для них уже места нет. И с волнением ожидать момента, когда кто-то из подростков полетит – значит через месяц придёт осень. Кстати, позже «Спли́ньня» (праздник Успение Пресвятой Богородицы, 28 августа) вы не увидите в Каменце ни одного аиста.

С интересом и эстетическим удовольствием можно наблюдать и наполнять разными смыслами узоры на фронтонах деревянных домов. Окошко, как икона, украшено рушником и в тоже самое время оно, как Солнце, согревает выложенные досочками «ржаные колосья» будущего хлеба. А под ветровыми досками резные облака, поливающие дождём эти поля. Кто вспомнит настоящие значения этих символов, звоните +37529-7914758.

А вот домик, в котором когда-то выпекался и продавался хлеб. В нём дверь украшена Солнцем. Но если постоять и пофантазировать, то можно представить, будто это разрезанный свежий хлеб, от которого в разные стороны исходит тепло и смачный аромат.

На прощание с Замостами примите одну трагикомическую историю

В 1866 году из Бреста в Каменец была завезена холера. Каждый день она забирала из жизни по 15 человек! Традиционный способ исцеления в виде кровопускания не помогал – приходилось исхитряться. И сейчас вы сами оцените степень «темноты» каменчан в середине XIX века.

Способ 1. Обвенчать на еврейском кладбище глухонемую девушку со слепым кавалером. Причём свадьба и застолье должны были происходить при участии всех жителей местечка. Это действие должно было символизировать объединение всех несчастий между собой, чтобы прекратились жертвы среди нормальных людей.

Как только уразумели, что способ 1 не помог, был придуман Способ 2: взяли “Скрижали” с заповедями и “Пятикнижие” и вместе с ними всем кагалом обошли по кругу город, при этом распевали псалмы и произносили заклинания. Однако на следующий день умер раввин, который возглавля процессию.

Способ 3. Кто-то вспомнил, что 50 лет назад эпидемию холеры в Люблине остановили специальные перстни на пальцах. Утром надели – к вечеру 15 трупов.

Способ 4. Запрягли в плуг 4 девочки, которые перепахали землю в той стороне города, откуда начала распространяться эпидемия. Очевидно, что и это не помогло. К этому времени умер уже каждый десятый житель города.

Способ 5 (придумали власти города). Выбрали один дом, в котором нагревали огромные чаны с водой, и в этом же доме растирали и согревали больных. Очень быстро умерли все санитары вместе с руководителем.

А что Замосты? Как только они узнали про первые смерти в Каменце, сразу было прекращено всякое сообщение с «большой землёй». В итоге все остались живы.

Как помочь проекту? Читайте здесь.

Понравилось? Поделись!